Политика конфиденциальности веб-сайта arzamas.academy в сети интернет и мобильных приложений «радио arzamas» и «гусьгусь»

Международные преступные сети, или Инфодемия

Двум прокаженным запрещен вход в замок. Миниатюра из манускрипта «Историческое зерцало» Винсента из Бове. 1332–1335 годы

Слухи о преступном замысле прокаженных, бурно циркулировавшие по Фран­ции, быстро пересекли границу. В самом начале июня король Майорки написал письмо своему кузену и сюзерену  Сюзерен — крупный землевладелец-феодал. Хайме II Арагонскому с известием о заговоре прокаженных и евреев, об арестах первых и их сожжениях. Он хотел предупре­дить Хайме, ведь очевидно, что французские прокаженные будут бежать от преследований через Пиренеи в Арагон.

Хайме II издал указ, в котором приказал задерживать всех прокаженных, при­быв­ших из Франции. Через пару недель последовало более строгое постанов­ление: прокаженных, живущих вне лепрозориев, следовало арестовывать и держать в неволе. При этом земли, принадлежащие лепрозориям, передавали монастырям — при их согласии взять на себя содержание прокаженных. В том же указе король повелел задерживать на всякий случай всех иностран­цев, поскольку «опознать прокаженного зачастую трудно, если не невозмож­но»  Генеральный архив Короны Арагона. С 246:232r-v. 6 июня 1321 года.. Благополучно прошедших проверку следовало отпускать, но выдворять из страны. Новая категория вредителей — чужестранцы-прокаженные — была чрезвычайно размытой, а потому провоцировала панику, беспорядки и зло­употребления. Богатые иностранцы платили деньги в казну и приобретали своего рода охранные грамоты, где говорилось, что их не подозревают в отрав­лении колодцев и они могут перемещаться по королевству беспрепятственно. 

Среди иностранцев особенно частыми жертвами задержаний и выдворений стали генуэзцы. Генуя была давним торговым конкурентом Барселоны, между ними велась борьба за коммерческое и политическое господство в Западном Средиземноморье. По-видимому, в какой-то момент король приказал арестовать всех генуэзцев и конфисковать их имущество. Документальных свидетельств тому не осталось (может быть, их нарочно не оставили) — кроме одного, косвенного: муниципалитет одного города вступился за своего жителя, генуэзца, много лет женатого на каталонке, честного купца и горожанина. Хватали не только генуэзцев, но также флорентийцев и других итальянцев. Страх заразиться, узаконенный королевскими указами, стимулировал как алчность чиновников, так и народную ксенофобию. 

Сохраняя определенное доверие к «своим» — арагонским, каталонским, валенсийским евреям, — король повелел выдворять из страны евреев-чужестранцев: 

Тем самым была введена еще одна размытая категория: евреи-иммигранты из Франции. Еврейская миграция через Пиренеи шла уже давно и постоянно, и король приказал изгнать тех, кто прибыл в течение последнего года, а других не трогать. Но определить точную дату прибытия не всегда представлялось возможным, люди стремились обзавестись соответствующими документами. А каталонские евреи, отправлявшиеся по торговым делам во Францию, дабы беспрепятственно вернуться домой, получали особую грамоту, свидетель­ствую­щую об их каталонском происхождении. Даже спустя десятилетия оскорбительный ярлык «француза», а то и укрывателя прочих «французов» встречается в судебных документах. По-видимому, его успешно использовали в самых разных тяжбах. Евреи тоже не были свободны от внутриобщинной вражды. Так что не стоит думать, будто большинство всегда нетерпимо и агрессивно, а меньшинство страдает и сострадает; это не так.

Чем все закончилось

Как ни удивительно, дело о заговоре прокаженных — точнее, множество таких дел во Франции и Арагонском королевстве — не имело особых последствий: слухи, страхи, погромы и казни прекратились так же внезапно, как начались. Разве что во Франции изоляция прокаженных местами стала строже. Многие указы об аресте прокаженных или изъятии недвижимости у лепрозориев были отменены в течение следующего же года. Осталась лишь привычка обвинять отдельных людей или целые меньшинства в заговорах и отравлениях, а любые неприятности объяснять их грехами или злым умыслом, но ведь она сформи­ровалась гораздо раньше. Мусульмане развели у себя содомию, женщины непослушны и легкомысленны, евреи колдуют над гостиями, а повитухи готовят вредоносные отвары — и все это приводит к засухам, голоду и эпидемиям.

XVI век: от «бесцветных» поэтов к «блестящим»

В своих лекциях Наталья Трауберг подробно останавливается на английском XVI веке, что отражает объективную важность этого периода для истории британской мысли и английской литературы. Однако интерес к этому периоду объясняется еще одним обстоятельством личного характера: эта эпоха была предметом особого внимания Клайва Стейплза Льюиса

Таким образом, Льюис, один из важнейших для Трауберг авторов, лекция о котором в рамках этого проекта не публикуется по причинам технического характера, невидимо в нем присут­ствует. Одна из его главных научных книг — и одно из важнейших пособий по этому периоду — посвящена как раз английской литературе XVI века «за исключением драмы»  C. S. Lewis. English Literature in the Sixteenth Century: Excluding Drama. Oxford, 1954.. Исключе­ние из рассмотрения Трауберг драмы вообще и Шекспира в частности, акцент на drab poets и Спенсере, несколько локальных сюжетов, таких как рассказ о Море и Тиндейле, очень близко повторяют и структуру размышле­ний, и подходы Льюиса.

Сам термин drab (слово обозначает серо-бежевый цвет и применялось для опи­сания небеленой ткани, ср. «драп») применительно к поэзии и прозе позднего Средневековья первым использовал Льюис, описывая «период, когда, хорошо это или плохо, поэзия была скудна на звуки и образы». Однако drab poets, к числу которых относят таких авторов, как Томас Уайетт, Джон Скелтон или Генри Говард, блеклы не сами по себе, а в сравнении с golden poets, поэтами золотого, или блестящего, века, о которых пойдет речь в следующей лекции.

Меры пресечения и наказания

Сожжение прокаженных. Миниатюра из манускрипта «Большие французские хроники». Около 1270–1380 годов

Несмотря на отсутствие жертв и, соответственно, необоснованность слухов, машина репрессий заработала вовсю. Согласно июньскому ордонансу Филиппа V, прокаженных, признавшихся в преступлении, следовало сжечь, непризнавшихся — пытать. Точно так же, как с мужчинами, следовало поступать с женщинами, за исключением беременных — их заключали в тюрьму, а по разрешении от бремени тоже сжигали. Непризнавшихся прокаженных и детей до 14 лет полагалось держать в темницах, признавшихся отроков, достигших 14 лет, — сжигать. Столь суровые меры, ведущие практически к геноциду прокаженных, объяснялись тем, что предполагаемому преступ­лению был придан статус оскорбления величества. Соответственно, преступники подлежали исключительно королевскому суду, а их имущество должно было отойти в казну. 

Миниатюра из манускрипта «Книга бренности» Вильгельма Вернера фон Циммерна. 1540–1550 годы

Однако монаршие чиновники и судьи столкнулись с конкуренцией со стороны городских советов, баронов и епископов, которые зачастую опережали коро­лев­ский суд, в том числе и в приятном деле конфискаций. Они-то и начали репрессии еще весной 1321 года, а чиновники короны вмешались только в конце июня. Король предпочел сделать хорошую мину при плохой игре и постфактум узаконил расправы на местах, как будто бы совершавшиеся по его воле.

Случались и самосуды: народ запирал прокаженных в их домах и сжигал вместе с имуществом. А кое-где расправы над прокаженными сопровождались еврейскими погромами. Хотя в королевских ордонансах участие евреев в заговоре не упоминалось, население знало об этих слухах и с готовностью им верило. Начавшись в Аквитании, погромы достигли Парижа, где осужденных евреев сожгли, остальных изгнали, а королевская казна беззастенчиво пополнилась 150 тысячами ливров. 

Улики

Помимо следственных показаний, полученных, как правило, под пытками, была еще одна улика, как будто свидетельствующая о существовании тройственного заговора. Это письма мусульманских монархов своим агентам в христианских странах. Письмо султана Гранады адресовано некоему еврею Самсону. Султан обещает деньги евреям, если те убедят прокаженных зани­маться дистрибуцией яда по локальным водоемам, и упоминает особое зелье, предназначенное для воды, которая поступает на стол короля Филиппа. Письмо тунисского султана носит более общий характер и констатирует союз и дружбу между мусульманами, евреями и прокаженными. Оба письма появи­лись в следственных материалах уже на французском языке; откуда взялись их оригиналы и были ли они вообще, неизвестно. 

Как победить болезнь

Инструкция для жителей Древней Месопотамии

Расцвет английской литературы

XVII и XVIII век — огромный и бурный период истории английского духа, включающий две революции, диктатуру и реставрацию монархии: если в начале 1600-х годов Англия представляет собой еще достаточно архаическое явление, то в конце 1700-х перед нами уже вполне понятное нам сегодня общество либералов и консерваторов, заседающих в кофейнях и спорящих о свободе. На этот период приходится начало расцвета английской литературы, какой мы ее знаем. Это уже не экзотика вроде туманных аллегорий Спенсера, а безусловная классика из учебников — Джон Донн, Библия короля Якова  Библия короля Якова (1611) — перевод Библии на английский язык, выполненный под патронатом короля Англии Якова I., Джон Мильтон, Джон Драйден и Александр Поуп; начинают творить фило­софы и ученые Нового времени — Исаак Ньютон, Фрэнсис Бэкон, Джон Локк, Сэмюэл Джонсон; рождается английский роман (Даниель Дефо, Генри Филдинг, Сэмюэл Ричардсон, Лоренс Стерн), вполне современная сатира (Джонатан Свифт) и журналистика (памфлеты лорда Болингброка, Эдмунда Бёрка).

Как и в некоторых других лекциях этого курса, духовно-интеллектуальная атмосфера эпохи для Натальи Трауберг важнее подробного рассмотрения творчества отдельных писателей. Среди самого интересного в этой лекции — рассказы о духовных процессах, стоящих за хрестома­тийными формулами о «переходе от Возрождения к Новому времени», «секуляризации» и «форми­ровании философии либерализма». Вот как, например, Трауберг рассуждает о феномене Нового времени:

Трауберг, как активный деятель религиозного возрождения 1970-х годов и яркий представитель верующей интеллигенции, очень лично воспринимает давний спор либералов и консерваторов. Поэтому крайне интересно ее описа­ние одной из важнейших интриг английского XVIII века как впервые в истории четко оформившегося столкновения «утопии порядка и утопии свободы», столкновения, из которого родом вся повестка Новейшего времени — и политическая, и духовная.

Команда

Руководители проекта

Андрей Зорин

Филипп Дзядко

Научный куратор курса «История русской культуры»

Андрей Зорин

Шеф-редактор курса

Евгений Бунтман

Кураторы модулей

Федор Успенский

Константин Ерусалимский

Андрей Зорин

Михаил Велижев

Олег Лекманов

Илья Венявкин

Мария Майофис

Арт-директорПетр СутуповУправляющий редакторЮлия ЛогачеваВыпускающие редакторыМарина НафиковаДмитрий ПеревозчиковФоторедакторАнна БалалаИллюстрацииДенис ФилинРазработкаСергей БурухинСергей МеркуловЛеонид Шихалкин

ФактчекМарина ХалдинаВера ЕдемскаяМихаил ТрунинКорректураОльга КалашниковаТатьяна ШапироДарья ГоголеваИрина КолычеваТаймлайныАртем ЕфимовЕвгения СечинаДарья ЛуговскаяТестыЕвгений БунтманАнна ДзядкоАлексей Кузнецов

Аудиостудия «Вимбо»студия «Медиа 1»Наталия Зачёсова

Животные Гранвиля

Осел-академик, Попугай-поэт, Пингвин-король, Крокодил-повеса и другие сатирические герои накануне Второй французской республики

Король острова Пингвинов
П.-Ж. Сталь. «Жизнь и философические мнения Пингвина»

Мышь-землеройка
П.-Ж. Сталь. «Воспоминания старой Вороны»

Петух-дуэлянт«Петух этот был настоящий красавец: длинноногий, грудь колесом, он смотрел орлом и чем-то напомнил мне французских солдат, которые часто составляли мою публику на Елисейских Полях».

П.-Ж. Сталь. «История Зайца»

Зимородок-рыбак
Гюстав Дроз. «Страдания пожилой Жабы»

Жестокосердный квартировладелец господин Ястреб
П.-Ж. Сталь. «История Зайца»

Академик «во всеоружии своих сочинений»
Оноре де Бальзак. «Руководство для Ослов, мечтающих выйти в люди»

Бизон произносит речь: «Мы здесь, чтобы принять участие в заговоре… чтобы свергнуть, сбросить вниз тех, кого мы вознесли высоко»
П.-Ж. Сталь. «Снова революция!»

45-летний повеса, «единственной выдающейся чертой которого был его живот»
Эмиль де Ла Бедольер. «Записки Крокодила»

Гиппопотам произносит тост: «За прекрасный пол, украшающий нашу жизнь!»
П.-Ж. Сталь. «Снова революция!»

Доктор с клистиром«Я задрожала от ужаса при виде трубки из белого металла с острым концом, которою доктор поигрывал с самым довольным видом, а Их Светлости покраснели, разгневались и наговорили кучу высоких слов о достоинстве английского народа: послушать их, выходило, что старую Англию отличает от католиков отношение не столько к Библии, сколько к этой подлой машинке».

Оноре де Бальзак. «Сердечные страдания английской Кошки»

Попугай
Гюстав Дроз. «Страдания пожилой Жабы»

Жирафа
Шарль Нодье. «Записки Жирафы из ботанического сада»

Обезьяна на карнавале«Карнавал дает нам твердую уверенность в родстве человеческого мира со звериным, ибо в этот момент в Человеке обнаруживается такое множество звериных страстей, что сомневаться в его близости к нам становится уже невозможно».

Оноре де Бальзак. «Путешествие африканского Льва в Париж»

Сын мелкого министерского чиновника, точная копия отца
П.-Ж. Сталь. «История Зайца»

Тритон, призывающий служить Отечеству
П.-Ж. Сталь. «Снова революция!»

Капрал, произведенный в сержанты«Капрал Три Звездочки сменился с караула и возвращался домой после крайне утомительного дежурства, как вдруг, проходя мимо одного из постов, увидел, что он пуст: часовой его покинул!!! Возмущенный до глубины души, сей добродетельный капрал не побрезговал опуститься до роли рядового, три часа простоял в карауле, хотя термометр показывал четырнадцать градусов ниже нуля, и, не выдержав такого холода, подхватил насморк… В награду за героизм капрал Три Звездочки произведен в сержанты».

П.-Ж. Сталь. «Снова революция!»

Ворона
Альфред де Мюссе. «История белого Дрозда»

Какаду-поэт
Альфред де Мюссе. «История белого Дрозда»

Чудовище Вольвокс
Оноре де Бальзак. «Любовные приключения двух Животных»

Печальный Медведь в горах
Л. Бод. «Медведь»

Два тома «Сцен частной и общественной жизни животных» вышли в Париже в 1842 году. В основе сквозного сюжета — история о том, как животные собрались на Генеральную ассамблею, чтобы избавиться от гнета людей. Дикие звери призывали к революции, домашние — к компромиссу, и в итоге было решено составить «иллюстрированную историю великого Звериного рода». Поскольку «среди животных художества и книгоиздание развиты еще недостаточно, Звериная нация через посредство своих посланников обратится к человеку по фамилии Гранвиль, который был бы достоин быть Животным, если бы время от времени не осквернял свой прекрасный талант изображением — впрочем, неизменно мастерским — себе подобных». Книга была выпущена издателем Пьером Жюлем Этцелем, в нее вошли его собственные очерки (под псевдонимом П.-Ж. Сталь), а также сочинения многих знаменитых французских писателей, например Оноре де Бальзака. Все иллюстрации действительно выполнил рисовальщик Гранвиль (Жан Иньяс Изидор Жерар), а рассказы высмеивают как разнообразные литературные жанры, так и реалии французской жизни первой половины XIX века. Новый перевод «Сцен частной и общественной жизни животных» Веры Мильчиной выходит в издательстве НЛО этой осенью. Ее курс о повседневной жизни Парижа первой половины XIX века можно изучить здесь.

Скачать

Глава первая

• О славянах и мерянах, о том, почему у рек и озер России такие странные и необычные (и красивые) имена, а Ростовский кремль на самом деле не кремль, о Крещении Руси, о сапропеле, патриархе Никоне, колоколе Сысое в две тысячи пудов и о чудесном граде Китеже

  Play0:00

• Об эпидемии чумы и старинных русских мерах самоизоляции, о новых приключениях патриарха Никона, о несчастном боярине Каляге, о покорении природы, угличском море, электрификации, о том как великая русская река стала еще больше, а также о том, как увидеть невидимое

  Play0:00

• О море, которое стало степью, о великих калмыцких кочевьях и «Пыльном походе», о буддийских святынях, спрятанных в краеведческом музее, и об огромной статуе Будды, о богатом рыболовном промысле, о Советском государстве, смелых калмыках и вечной благодарности далай-ламы

  Play0:00

Глава вторая

• О горе Богдо, где Белый старец доит сайгаков, о том, как Стенька Разин подарил надежду астраханцам, о том, как Астрахань принадлежала Золотой Орде, а потом имя сменила, о русской вольнице, неуловимых пиратах и о том, как астраханцы сто свадеб в один день сыграли

  Play0:00

• О самом древнем городе России, о крепости, уходящей в море, о том, как Дербент был шлагбаумом Евразии, о старейшей российской мечети, о вторжении арабов и о том, как Петр I то ли вызвал в Дербенте землетрясение, то ли прекратил его

  Play0:00

• О святой крепости, об оглушительном крике пещеры Смеллен, о призраке Кнута Поссе, о Крестовых походах, о торговом пути «из варяг в персы», о четырех именах Круглой башни, о завоеваниях Петра I, об острове Любви и острове Мертвых и о революционере Владимире Ленине, который притворился священником

  Play0:00

Оглавшение

00:26Кто такие граммар-антифа?

00:59Какие школьные правила бесят нас больше всего?

02:25Что такое грамотность?

03:17Что такое норма в языке?

04:52Почему каждое слово пишется только одним способом?

06:20Можно ли в норвежской школе написать сочинение на шведском языке и не получить двойку?

08:02Почему русские правила орфографии такие строгие и чем они похожи на заклинание?

08:37Почему старообрядцы настаивали, что надо писать «Исус», а не «Иисус»?

09:49Почему сейчас нельзя сказать «обоих девочек», а раньше было можно?

10:18Чем слово «о́тбыл» отличается от слова «отбы́л»?

10:58Почему «жаренная с грибами картошка» но «жареная картошка с грибами»?

12:48 Как церковнославянский язык создал грамотность в Древней Руси?

13:44 Как русские люди приспособили церковнославянские буквы для своих целей?

14:44 Какие нормы были в Древней Руси?

15:31 Много ли ошибок в берестяных грамотах?

16:28Почему бы не иметь одну грамотность — например, самую простую?

17:10Почему люди протестовали против отмены буквы «ять»?

17:52Чем современное обучение орфографии похоже на средневековое?

20:06Зачем вообще нужна орфография?

21:43Станет ли нам труднее понимать Пушкина и Чехова, если часто менять орфографию?

23:54Если орфографию не менять, язык не будет меняться?

24:26Что было грамотным в XIX веке, а сейчас считается ошибкой?

26:28Почему слово «ихний» нужно русскому языку?

29:07Откуда взялась «авторская орфография» и почему премудрый — «пискарь»?

30:22Кофе — мужского рода или все-таки среднего?

31:20«Сориентируйте меня по кухням» — так можно говорить?

32:03Почему «зво́нит» — это нормально?

33:01Чем изменение нормы отличается от объективных ошибок?

37:05«В Украине» или «на Украине»? «Таллин» или «Таллинн»? «Калькутта» или «Колката»?

Оглавление

01:38 Зачем вообще одни языки берут слова из других?

02:37 Почему «уборщица» превращается в «клининг-менеджера»?

03:33 Как именно происходят заимствования из одного языка в другой?

05:17 Когда в русском языке появились иностранные слова?

05:55 Краткая история заимствованных слов в русском языке

07:08 Что, слово «водка» нерусское?!

09:40 Какой язык повлиял на русский значительнее остальных?

13:00 Что такое языковые кальки?

13:58 Под чем лежит подлежащее и как оно связано со словом «субъект»?

15:30 Откуда взялось слово «насекомое»?

16:06 Почему мы кликаем не «маусом», а «мышкой»?

16:30 Откуда взялись слова «лифтёр» и «латте» с ударением на последний слог?

18:11 Какие слова самые древние и точно исконные, не заимствованные?

20:42 Почему борьба с иностранными словами — это на самом деле борьба с новыми словами?

22:53 Можно ли успешно бороться с заимствованиями?

23:28 Что такое «творница» и «мимоход» по-хорватски?

24:36 Что такое «тролльское яблоко» по-исландски?

25:34 Как во Франции пытаются запретить слова «хэштег» и «подкаст»

27:22 Как адмирал Шишков боролся с заимствованиями в русском, что у него получилось, а что нет?

29:49 Как язык футбола снова стал русским

Исайя Берлин. Мостик в Россию

Исайя Берлин был важен для Трауберг как представитель британской традиции либерализма, отстаивавший вслед за Локком  Джон Локк (1632–1704) — педагог и философ, представитель эмпиризма, учения в теории познания, считающего чувственный опыт един­ственным источником знаний, и либера­лизма., Гоббсом  Томас Гоббс (1588–1679) — английский философ-материалист, один из основателей современной политической философии, теории общественного договора и теории государственного суверенитета., Адамом Смитом  Адам Смит (1723–1790) — шотландский эко­номист и философ, один из осново­полож­ников экономической теории как науки. Считается основателем классической политэкономии. и Джереми Бентамом  Джереми Бентам (1748–1832) — английский философ-моралист и правовед, социолог, юрист, теоретик политического либерализма, родоначальник утилитаризма. то, что сам он назвал «негатив­ной свободой», свобо­дой от вмешательства других. Берлин вовсе не случайно оказыва­ется среди авторов преимущественно духовных сочинений. Для Трауберг он не просто полити­ческий мыслитель, но «рыцарь свободы», поскольку, будучи атеистом, берется напомнить о том, о чем христиане так часто забывают, предпочитая негатив­ной свободе позитивную, то есть свободу следования «наилучшему» не только для себя, но и для окружающих. «Если бы сэр Исайя жил в XIII веке, он мог бы назвать свободу своей Госпожой, — пишет она в книге „Сама жизнь“. — Кстати, именно тогда, в веке Великой хартии, началось то, что создало Англию — может быть, единственную страну, где умеют соединить суровый кодекс поведения с благородной свободой разума».

Исайя Берлин (1909–1997) — крупнейшая фигура философского либерализма, глубокий историк мысли, прекрасный стилист и переводчик. Он родился в Риге, провел детство в Петрограде, откуда его семья в 1921 году эмигрировала в Англию, где он закончил Оксфорд и все остальное время (с перерывом на военное время) вел жизнь оксфордского профессора и публич­ного интел­лек­туала, увенчанного за свои труды всеми возможными регалиями — от рыцар­ского звания до ордена Заслуги. В 1942–1946 годах Берлин работал в британ­ском посольстве в Вашингтоне и несколько месяцев в Москве; во время его краткого визита в Ленинград в 1945 году произошла знаменитая встреча с Анной Ахматовой, ставшая важным событием в жизни обоих и отраженная в «Поэме без героя»  В поэме Ахматовой среди персонажей 1913 года появляется «Гость из буду­щего» — это Исайя Берлин, с которым она познако­милась в конце 1945-го..

Берлин много сделал для понимания русской либеральной мысли на Западе. Его книга «Русские мыслители», среди героев которой Герцен и Бакунин, Тур­ге­нев и народники, Чернышевский и Добролюбов, Толстой и Достоевский  Последним посвящено самое известное эссе Берлина «Еж и лисица»., стала интеллектуальным событием, вдохновив, в частности, Тома Стоппарда на написание пьесы «Берег утопии». Трауберг замечает в «Самой жизни»:

В связи с Берлином Трауберг снова и снова повторяет Честертона и свою ключевую мысль о среднем, царском пути, избегающем искажений порядка и искажений свободы. Взвешенность, с которой Берлин подходит к этой дилемме, — особенность для общественно-политического мыслителя довольно редкая и тем более важная. 

Орудие преступления

Прокаженный нищий в образе дьявола. Гравюра неизвестного последователя Иеронима Босха. 1474–1566 годы

В письме некоего барона к королю, где шла речь о том, что зелье прокаженным передали евреи, излагался и его рецепт. Зелье состояло из смеси человеческой крови и мочи с добавлением трех непоименованных трав и освященной гостии. Все это следовало истолочь в порошок, расфасовать по мешочкам, добавить грузила и побросать в колодцы. 

Был и другой рецепт, которому якобы следовала одна прокаженная из Пуатье: голова змеи, жабьи лапки, волосы, как будто женские, и черная зловонная жидкость. Действенность этого зелья неопровержимо доказывалась тем, что, когда мешочек бросили в огонь, содержимое осталось нетронутым. 

Сарацинские султаны велели варить зелье по-своему. В их инструкции фигурировали истолченная гостия, варево из змей, жаб, ящериц и летучих мышей и человеческие фекалии.